пятница, 27 февраля 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Ужасное зрелище, которое наблюдали мы вчера, заставило меня еще раз метнуться сюда…
Идя вечером по улице, мы наткнулись на собаку. Несчастная дворняжка, молодая совсем! Ее кто-то жестоко избил, и, видимо, это случилось давно уже… Тощая, аж кости выпирают! Идет, сгорбившись, то прискуливая, то жалобным басом подвывая. И все время крутит головой, прислушиваясь к этой боли изнутри. И ее время от времени слабит. Она пыталась то потереться о мокрую холодную землю, то выходила на проезжую часть… Но авто тормозили, давая ей возможность уйти. Мы тут же распатронили свертки с едой, предлагая ей все самое, на наш взгляд, вкусное. Но она даже есть не могла, и только смотрела – с тоской и надеждой. И тут из-за угла вышла компания гогочущих подростков. Как она кинулась бежать!... Видно, такие же обидели.
Люди, не бейте, не обижайте животных! Они виноваты только в том, что родились!
Идя вечером по улице, мы наткнулись на собаку. Несчастная дворняжка, молодая совсем! Ее кто-то жестоко избил, и, видимо, это случилось давно уже… Тощая, аж кости выпирают! Идет, сгорбившись, то прискуливая, то жалобным басом подвывая. И все время крутит головой, прислушиваясь к этой боли изнутри. И ее время от времени слабит. Она пыталась то потереться о мокрую холодную землю, то выходила на проезжую часть… Но авто тормозили, давая ей возможность уйти. Мы тут же распатронили свертки с едой, предлагая ей все самое, на наш взгляд, вкусное. Но она даже есть не могла, и только смотрела – с тоской и надеждой. И тут из-за угла вышла компания гогочущих подростков. Как она кинулась бежать!... Видно, такие же обидели.
Люди, не бейте, не обижайте животных! Они виноваты только в том, что родились!
вторник, 24 февраля 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
"— Чем же все это окончится?— Будет писец апрель."
Ну, сразу скажу: если кто-то догадывался, чем все это может окончиться, то он догадывался правильно. Единственное плохо: об этом - ни в слух сказать, ни уж в дневник написать...
Но я рад, что все это именно так и случилось. Помирать, как говорится, так с музыкой
. По крайней мере - я не стою поперек их союза. Вдоль, если угодно, стою, сижу, лежу и все такое! Я прошу простить меня, все, кто читал этот дневник... Я пришел сюда оттого, что уж очень одиноко, бессовестно одиноко, безумно одиноко мне было. Спасибо всем, кто поддерживал меня - хоть словом, хоть взглядом. Не думаю, что стану появляться здесь часто... Разве что, воспоминания нахлынут. О реальности не буду писать - права не имею. Моя реальность теперь делится только на троих. Вот такое я .............
Но я был счастлив знать вас всех, хоть и недолгое время. Любви вам и счастья!
Ну, сразу скажу: если кто-то догадывался, чем все это может окончиться, то он догадывался правильно. Единственное плохо: об этом - ни в слух сказать, ни уж в дневник написать...
Но я рад, что все это именно так и случилось. Помирать, как говорится, так с музыкой
. По крайней мере - я не стою поперек их союза. Вдоль, если угодно, стою, сижу, лежу и все такое! Я прошу простить меня, все, кто читал этот дневник... Я пришел сюда оттого, что уж очень одиноко, бессовестно одиноко, безумно одиноко мне было. Спасибо всем, кто поддерживал меня - хоть словом, хоть взглядом. Не думаю, что стану появляться здесь часто... Разве что, воспоминания нахлынут. О реальности не буду писать - права не имею. Моя реальность теперь делится только на троих. Вот такое я .............Но я был счастлив знать вас всех, хоть и недолгое время. Любви вам и счастья!
понедельник, 16 февраля 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
По крайней мере, именно так у нас все и происходит.
Я говорю "у нас", потому что вот уже две недели мой мир стабильно делится на: мы/работа и мы/Лазарь, Немо, я. Ну и собак, конечно
Такие себе - трое в лодке. Со своими тараканами и прочей живностью.
Я что-то редко здесь объявляюсь, но в реале как-то... теплее, чтоли? Но я помню обо всех, кто стал мне здесь близок.
Добра вам, мои дорогие!
Я говорю "у нас", потому что вот уже две недели мой мир стабильно делится на: мы/работа и мы/Лазарь, Немо, я.
Ну и собак, конечно Такие себе - трое в лодке. Со своими тараканами и прочей живностью.
Я что-то редко здесь объявляюсь, но в реале как-то... теплее, чтоли? Но я помню обо всех, кто стал мне здесь близок.
Добра вам, мои дорогие!
суббота, 14 февраля 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Будьте счастливы, влюбленные
ВАЛЕНТИНКА С ЮМОРОМ.
ВАЛЕНТИНКА С ЮМОРОМ.
понедельник, 09 февраля 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Если бы я был художником, то нарисовал бы вас со счастливыми лицами…
Если бы я был бардом, то написал бы для вас песню, от которой хотелось бы плакать и смеяться одновременно…
Если бы я был теологом, то Бог был бы один, но о двух лицах…
Если бы я был изобретателем, то сделал бы летающий корабль на троих, и моё место было бы посредине….
Если бы я был миллионером, то купил бы маленький остров в теплом море, а на нем – дом, где никто ни в чем не нуждался бы…
Если бы я был садовод, то вырастил бы новый сорт синих роз, где на каждой ветке распускались бы три бутона…
Но я – только мечтатель. И все мои мечты – об одном. Точнее – о троих.
Я безумец. Это точно!
Если бы я был бардом, то написал бы для вас песню, от которой хотелось бы плакать и смеяться одновременно…
Если бы я был теологом, то Бог был бы один, но о двух лицах…
Если бы я был изобретателем, то сделал бы летающий корабль на троих, и моё место было бы посредине….
Если бы я был миллионером, то купил бы маленький остров в теплом море, а на нем – дом, где никто ни в чем не нуждался бы…
Если бы я был садовод, то вырастил бы новый сорт синих роз, где на каждой ветке распускались бы три бутона…
Но я – только мечтатель. И все мои мечты – об одном. Точнее – о троих.
Я безумец. Это точно!
воскресенье, 08 февраля 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Я по-прежнему пребываю в какой-то нереальной эйфории!... Это так замечательно, что между нами не стоят никакие слова. Не нужны они – в моей душе поёт не смолкая Сирин – птица тихой радости. Эй, прохожий, не спугни мою Птицу, не нарушь моей радости! Она – моя. Она – такая маленькая и никому не мешает. Когда она поёт, моя душа наполняется восторгом, как наполняется светом это предвесеннее небо в полдень. Не надо вечереть, пожалуйста! Пусть не умолкает Птица!
* * *
Как нарисовать птицу
Сперва нарисуйте клетку
с настежь открытой дверцей,
затем нарисуйте что-нибудь
красивое и простое,
что-нибудь очень приятное
и нужное очень
для птицы;
затем
в саду или в роще
к дереву полотно прислоните,
за деревом этим спрячьтесь,
не двигайтесь
и молчите.
Иногда она прилетает быстро
и на жердочку в клетке садится.
иногда же проходят годы -
и нет
птицы.
Не падайте духом,
ждите,
ждите, если надо, годы,
потому что срок ожиданья,
короткий он или длинный,
не имеет никакого значенья
для успеха вашей картины.
Когда же прилетит к вам птица
(если только она прилетит),
храните молчание,
ждите,
чтобы птица в клетку влетела;
и, когда она в клетку влетит,
тихо кистью дверцу заприте,
и, не коснувшись не перышка,
осторожненько клетку сотрите.
Затем нарисуйте дерево,
выбрав лучшую ветку для птицы,
нарисуйте листву зеленую,
свежесть ветра и ласку солнца,
нарисуйте звон мошкары,
что в горячих лучах резвится,
и ждите,
ждите затем,
чтобы запела птица.
Если она не поет -
это плохая примета,
это значит, что ваша картина
совсем никуда не годится;
но если птица поет -
это хороший признак,
признак, что вашей картиной
можете вы гордиться
и можете вашу подпись
поставить в углу картины
вырвав для этой цели
перо у поющей птицы.
(Жак Превер)
* * *
Как нарисовать птицу
Сперва нарисуйте клетку
с настежь открытой дверцей,
затем нарисуйте что-нибудь
красивое и простое,
что-нибудь очень приятное
и нужное очень
для птицы;
затем
в саду или в роще
к дереву полотно прислоните,
за деревом этим спрячьтесь,
не двигайтесь
и молчите.
Иногда она прилетает быстро
и на жердочку в клетке садится.
иногда же проходят годы -
и нет
птицы.
Не падайте духом,
ждите,
ждите, если надо, годы,
потому что срок ожиданья,
короткий он или длинный,
не имеет никакого значенья
для успеха вашей картины.
Когда же прилетит к вам птица
(если только она прилетит),
храните молчание,
ждите,
чтобы птица в клетку влетела;
и, когда она в клетку влетит,
тихо кистью дверцу заприте,
и, не коснувшись не перышка,
осторожненько клетку сотрите.
Затем нарисуйте дерево,
выбрав лучшую ветку для птицы,
нарисуйте листву зеленую,
свежесть ветра и ласку солнца,
нарисуйте звон мошкары,
что в горячих лучах резвится,
и ждите,
ждите затем,
чтобы запела птица.
Если она не поет -
это плохая примета,
это значит, что ваша картина
совсем никуда не годится;
но если птица поет -
это хороший признак,
признак, что вашей картиной
можете вы гордиться
и можете вашу подпись
поставить в углу картины
вырвав для этой цели
перо у поющей птицы.
(Жак Превер)
вторник, 03 февраля 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Уже второй день тихо плавлюсь от радости.
И дома сижу… ну, почти дома, уже второй день. На работе – ЧП. Этажом выше рванул радиатор и в офисе просто невозможно находиться. Раздали задания и попросили с персональных компьютеров поработать. Ну это – без проблем! Домой шел не торопясь. Разглядывая по дороге разности… Нетипичный февраль какой-то! Дождь такой… настойчиво-деловитый. Как будто небо рассеянно сказало: «Так вот…..» и забыло, что дальше. А многоточие превратилось в дождь, которому не сказали, когда прекратиться. Шел, с удовольствием разглядывая обомшелые камни. Люблю камни, густо поросшие мхом! Анахреза, конечно, такое… уютное запустение. И стены, густо покрытые плющом. Прямо п л ю щ и т! Знаю пару двориков, где плющ устилает стены снизу доверху! Как это красиво осенью! Да и летом, когда сквозь густые лохмы проглядывают умопомрачительно ассиметричные окошки внутренних дворов. Ни дать ни взять, бойкий глазок болонки из-под нестриженной челки! А еще – резко разрослись влаголюбивые травки. Одуванчиковые корзинки – просто как гигантская зеленая паутина! Только без золотого паучка в центре – для этого холодно еще.
Пришел домой, быстро справился с необходимым и что? Ну, да, конечно – за телефон. Немо:
- А мы тут гулять собрались!
Я, не дожидаясь вопроса:
- Конечно пойду!
Выходим вчетвером. Неформал – на коротком поводке. Недоволен, но послушен. Идем, конечно, в д р у г о й сквер. Лазарь и Немо – под одним огромным «семейным» зонтом. Я – в куртке-непромокайке. Но очень скоро куртка играет в нехорошую игру: дождевая вода, стекая по капюшону и плечам, льется на брюки. И вот я уже от колен и дальше безобразно мокр! Лазарь, идущий слева, замечает это первым. Делает большие глаза, а потом хватает меня за локоть (у него хрупкие, но очень сильные руки), и вот я уже посредине, меж них двоих. И ручку зонта мне вручают немедленно. Мои уши горят так, что кажется, вот-вот прожгут ткань капюшона! Но мы продолжаем идти, и постепенно покой и радость наполняют меня доверху! Это даже очень хорошо придумано! Если б двое шли так – у каждого встречного закрадывались бы нехорошие мысли. А так – уже компания! Гуляем мимо паба… Вот он – символ зимы: столики под навесом и на них – стулья кверху ножками. И – мокро. И неуютно-холодно. А внутри так зазывно исходят теплом и светом настольные светильники! И тут мы, не сговариваясь, в три голоса:
- Зайдем?
Прыснули смехом и, конечно, зашли. Бедного Неформала привязали за решетку изнутри. Но барменша, огненноволосая и грудастая, тут же засюсюкала, заохала, и позволила «бедного пёсика» посадить у стола. Все равно – народу нет. Берем по бокалу глинтвейна, а псине – пива в мисочку! И лакает, гад такой! Уже через три минуты становится тепло. Даже жарко! Сидели около часу, лениво попивая постепенно остывающий глинтвейн, разговаривая друг с другом и барменшей – о погоде, о посетителях, о простых радостях…
Но та, которую я испытываю, она явно непростая! Впрочем, радости не бывают простые и сложные. Они или бывают, или нет. Хорошо, что бывают!
И дома сижу… ну, почти дома, уже второй день. На работе – ЧП. Этажом выше рванул радиатор и в офисе просто невозможно находиться. Раздали задания и попросили с персональных компьютеров поработать. Ну это – без проблем! Домой шел не торопясь. Разглядывая по дороге разности… Нетипичный февраль какой-то! Дождь такой… настойчиво-деловитый. Как будто небо рассеянно сказало: «Так вот…..» и забыло, что дальше. А многоточие превратилось в дождь, которому не сказали, когда прекратиться. Шел, с удовольствием разглядывая обомшелые камни. Люблю камни, густо поросшие мхом! Анахреза, конечно, такое… уютное запустение. И стены, густо покрытые плющом. Прямо п л ю щ и т! Знаю пару двориков, где плющ устилает стены снизу доверху! Как это красиво осенью! Да и летом, когда сквозь густые лохмы проглядывают умопомрачительно ассиметричные окошки внутренних дворов. Ни дать ни взять, бойкий глазок болонки из-под нестриженной челки! А еще – резко разрослись влаголюбивые травки. Одуванчиковые корзинки – просто как гигантская зеленая паутина! Только без золотого паучка в центре – для этого холодно еще.
Пришел домой, быстро справился с необходимым и что? Ну, да, конечно – за телефон. Немо:
- А мы тут гулять собрались!
Я, не дожидаясь вопроса:
- Конечно пойду!
Выходим вчетвером. Неформал – на коротком поводке. Недоволен, но послушен. Идем, конечно, в д р у г о й сквер. Лазарь и Немо – под одним огромным «семейным» зонтом. Я – в куртке-непромокайке. Но очень скоро куртка играет в нехорошую игру: дождевая вода, стекая по капюшону и плечам, льется на брюки. И вот я уже от колен и дальше безобразно мокр! Лазарь, идущий слева, замечает это первым. Делает большие глаза, а потом хватает меня за локоть (у него хрупкие, но очень сильные руки), и вот я уже посредине, меж них двоих. И ручку зонта мне вручают немедленно. Мои уши горят так, что кажется, вот-вот прожгут ткань капюшона! Но мы продолжаем идти, и постепенно покой и радость наполняют меня доверху! Это даже очень хорошо придумано! Если б двое шли так – у каждого встречного закрадывались бы нехорошие мысли. А так – уже компания! Гуляем мимо паба… Вот он – символ зимы: столики под навесом и на них – стулья кверху ножками. И – мокро. И неуютно-холодно. А внутри так зазывно исходят теплом и светом настольные светильники! И тут мы, не сговариваясь, в три голоса:
- Зайдем?
Прыснули смехом и, конечно, зашли. Бедного Неформала привязали за решетку изнутри. Но барменша, огненноволосая и грудастая, тут же засюсюкала, заохала, и позволила «бедного пёсика» посадить у стола. Все равно – народу нет. Берем по бокалу глинтвейна, а псине – пива в мисочку! И лакает, гад такой! Уже через три минуты становится тепло. Даже жарко! Сидели около часу, лениво попивая постепенно остывающий глинтвейн, разговаривая друг с другом и барменшей – о погоде, о посетителях, о простых радостях…
Но та, которую я испытываю, она явно непростая! Впрочем, радости не бывают простые и сложные. Они или бывают, или нет. Хорошо, что бывают!
воскресенье, 01 февраля 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Вчера опять ходил туда… Мёдом намазано или коньяком полито?
Но вечер был тихим и… приятным. Сидели, пялились в экран. Спиртного не было. Был чай из обалденного самовара «под старину», и к нему – пару килограммов круасанов с всяко-разной начинкой. Смотрели старый фильм «Скала» с великолепным Шеном Коннери, потом – «Патруль времени»… Ну, трогательный до соплей, как в Америке принято. Потом сидели и обсуждали. Разговор скатился на Коннери. Вспомнили «Горца». Пришли к общему выводу, что первый фильм был удачей. И по режиссерскому замыслу, и по операторской работе, и актеры, и, конечно, песни Квин… Второй – сюжет явно высосан-из-пальца… А дальше – просто откровенная пародия на себя же. Потом глянули на часы – батюшки: половина третьего ночи! Пошли провожать меня втроем. По дороге осторожно предложил им (накануне звонил в клуб собаководов) щеночка апельсинового пуделя. Лазарь только отрицательно помотал головой. А Немо сказал, что это было бы предательством по отношению к умершему… По крайней мере – сейчас. Значит, (судя по «сейчас») такая мысль приходила. Я так полагаю, у них с этими пуделями связана какая-то история.
Но вечер был тихим и… приятным. Сидели, пялились в экран. Спиртного не было. Был чай из обалденного самовара «под старину», и к нему – пару килограммов круасанов с всяко-разной начинкой. Смотрели старый фильм «Скала» с великолепным Шеном Коннери, потом – «Патруль времени»… Ну, трогательный до соплей, как в Америке принято. Потом сидели и обсуждали. Разговор скатился на Коннери. Вспомнили «Горца». Пришли к общему выводу, что первый фильм был удачей. И по режиссерскому замыслу, и по операторской работе, и актеры, и, конечно, песни Квин… Второй – сюжет явно высосан-из-пальца… А дальше – просто откровенная пародия на себя же. Потом глянули на часы – батюшки: половина третьего ночи! Пошли провожать меня втроем. По дороге осторожно предложил им (накануне звонил в клуб собаководов) щеночка апельсинового пуделя. Лазарь только отрицательно помотал головой. А Немо сказал, что это было бы предательством по отношению к умершему… По крайней мере – сейчас. Значит, (судя по «сейчас») такая мысль приходила. Я так полагаю, у них с этими пуделями связана какая-то история.
суббота, 31 января 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Ну да. Я обещал себе, что больше ни-ни. Ни звонка, ни визитов. Но я не обещал ничего, если инициатива последует не с моей стороны!
Это я себя утешаю и уговариваю. А вчера весь вечер утешал и уговаривал Лазаря и Немо. Горе у них. После той, случайной встречи, у меня было такое ощущение, что где-то в районе диафрагмы завелись муравьи и начали строить своё гнездо, в качестве материала используя кусочки моего сердца. А вчера Немо позвонил, и очень странным голосом попросил зайти к ним. Что и говорить, я мгновенно схватил куртку, на каком-то автопилоте выключил газ под кастрюлей, и кинулся туда. Они сидели, как в воду опущенные. На столе – почти пустая бутылка коньяку. И сразу отметил: когда позвонил, собани не кинулись, как обычно, к двери с лаем… В доме остался только один пудель. Неформал. Чебурек погиб, - нелепо, бестолково, носясь, как оглашенный по парку, наткнулся в кустах на прут или острую ветку… Пробил артерию и умер мгновенно, даже не поняв, что случилось… Неформал грустно и одиноко лежал на подушке, изредка поскуливая и тихонько постукивая своим аристократически выстриженным хвостиком.
А я все смотрел на них. Они напоминали мне стареющих родителей, у которых погиб сын. Впрочем, наверное, так оно и было… В их необычной семье пуделя заменяли им невозможных, но желаемых детей… Как все это печально…
Это я себя утешаю и уговариваю. А вчера весь вечер утешал и уговаривал Лазаря и Немо. Горе у них. После той, случайной встречи, у меня было такое ощущение, что где-то в районе диафрагмы завелись муравьи и начали строить своё гнездо, в качестве материала используя кусочки моего сердца. А вчера Немо позвонил, и очень странным голосом попросил зайти к ним. Что и говорить, я мгновенно схватил куртку, на каком-то автопилоте выключил газ под кастрюлей, и кинулся туда. Они сидели, как в воду опущенные. На столе – почти пустая бутылка коньяку. И сразу отметил: когда позвонил, собани не кинулись, как обычно, к двери с лаем… В доме остался только один пудель. Неформал. Чебурек погиб, - нелепо, бестолково, носясь, как оглашенный по парку, наткнулся в кустах на прут или острую ветку… Пробил артерию и умер мгновенно, даже не поняв, что случилось… Неформал грустно и одиноко лежал на подушке, изредка поскуливая и тихонько постукивая своим аристократически выстриженным хвостиком.
А я все смотрел на них. Они напоминали мне стареющих родителей, у которых погиб сын. Впрочем, наверное, так оно и было… В их необычной семье пуделя заменяли им невозможных, но желаемых детей… Как все это печально…
вторник, 27 января 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Не проси судьбу о переменах – допросишься!
Вот: ныл и скулил, что все так пресно и не интересно, и не позитивно, и примитивно.
Короче: как ни пытался я избежать возможной встречи, она все-таки произошла. Уже и ходил кругами, чтобы только по ИХ району не проходить… Вот, что-то подсказывает мне, что маршрут изменил не только я. Иду с работы, а навстречу – знакомая троица: шоколадные пудели и Немо. Я шаг сбавил, но продолжаю идти. Он – идет не сворачивая. Подходит, останавливается. Смотрит без обычной улыбки, серьезно так, даже строго. Я остановился, смотрю ему в лицо, не отводя глаз, и молчу. А он говорит вдруг:
- Да.
- Что?
- То что ты думаешь – да.
Вот так вот. Я молчу, и глаза опустил. А он:
- Я знаю, ты – человек умный. Осуждаешь?
- Нет. Пытаюсь понять. Не то, чтобы принять, это просто не вписывается в мое привычное понимание жизни.
- А для нас именно это и есть жизнь.
- Давно?
- Всегда…
Я не стал спрашивать: а как же я вписываюсь в эту схему. Он вдруг улыбнулся и попросил звонить и заходить. Я так понял, что с Лазарем этот вопрос обсуждался. И с какими глазами я туда зайду? Ни черта я не понимаю в этой жизни! Особенно, когда такие зигзаги случаются. Подумал вот: а что, собственно, кроме таких вот отклонений от обыденности, я запомню от прожитого? Это напоминает старый анекдот о праведнике, который жил по всем известным канонам. Не грешил даже в малом. И прожив свою пресную и праведную жизнь, умер, и попал в рай, конечно. Там все так ярко и благостно. Но тоже – однообразно. Перебрал он мысленно всю свою жизнь, и к богу обратился:
- Господи, вот прожил я жизнь, но так и не понял своего в ней предназначения…
А бог ему:
- А помнишь, ты ехал как-то в поезде, зашел в вагон-ресторан, сел за столик…. Тогда еще дама за соседним столиком ложечку уронила, ты поднял ее и подал даме…
- Помню, как же!
- Вот для того твоя жизнь и была предназначена: подать этой даме ложечку!
Вот: ныл и скулил, что все так пресно и не интересно, и не позитивно, и примитивно.
Короче: как ни пытался я избежать возможной встречи, она все-таки произошла. Уже и ходил кругами, чтобы только по ИХ району не проходить… Вот, что-то подсказывает мне, что маршрут изменил не только я. Иду с работы, а навстречу – знакомая троица: шоколадные пудели и Немо. Я шаг сбавил, но продолжаю идти. Он – идет не сворачивая. Подходит, останавливается. Смотрит без обычной улыбки, серьезно так, даже строго. Я остановился, смотрю ему в лицо, не отводя глаз, и молчу. А он говорит вдруг:
- Да.
- Что?
- То что ты думаешь – да.
Вот так вот. Я молчу, и глаза опустил. А он:
- Я знаю, ты – человек умный. Осуждаешь?
- Нет. Пытаюсь понять. Не то, чтобы принять, это просто не вписывается в мое привычное понимание жизни.
- А для нас именно это и есть жизнь.
- Давно?
- Всегда…
Я не стал спрашивать: а как же я вписываюсь в эту схему. Он вдруг улыбнулся и попросил звонить и заходить. Я так понял, что с Лазарем этот вопрос обсуждался. И с какими глазами я туда зайду? Ни черта я не понимаю в этой жизни! Особенно, когда такие зигзаги случаются. Подумал вот: а что, собственно, кроме таких вот отклонений от обыденности, я запомню от прожитого? Это напоминает старый анекдот о праведнике, который жил по всем известным канонам. Не грешил даже в малом. И прожив свою пресную и праведную жизнь, умер, и попал в рай, конечно. Там все так ярко и благостно. Но тоже – однообразно. Перебрал он мысленно всю свою жизнь, и к богу обратился:
- Господи, вот прожил я жизнь, но так и не понял своего в ней предназначения…
А бог ему:
- А помнишь, ты ехал как-то в поезде, зашел в вагон-ресторан, сел за столик…. Тогда еще дама за соседним столиком ложечку уронила, ты поднял ее и подал даме…
- Помню, как же!
- Вот для того твоя жизнь и была предназначена: подать этой даме ложечку!
пятница, 23 января 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Как у них все просто...
Непальцы верят, что дух богини вселяется в маленькую девочку, на теле которой нет никаких изъянов. А когда девочка вырастает и достигает половой зрелости, дух богини переселяется в другую девочку. Кумари живут в специальном дворце и не имеют права прикасаться к чему-либо за его пределами. На улицу девочки выезжают только на специальных носилках. Прикасаясь к Кумари, люди надеются избавиться от проблем и получить удачу.
“Кумари” переводится как “дева”. Она - земное воплощение богини Теледжу.
Настоящая Кумари рождается среди коренных жителей долины Катманду - невари. Она должна уметь безошибочно узнавать принадлежавшие ей раньше предметы, соответствовать 32 физическим параметрам - от цвета глаз до тембра голоса - и определенным показателям гороскопа.
Вот последняя Кумари, трехлетняя девочка, живая богиня, выбранная в сентябре.
]
Отсюда
Непальцы верят, что дух богини вселяется в маленькую девочку, на теле которой нет никаких изъянов. А когда девочка вырастает и достигает половой зрелости, дух богини переселяется в другую девочку. Кумари живут в специальном дворце и не имеют права прикасаться к чему-либо за его пределами. На улицу девочки выезжают только на специальных носилках. Прикасаясь к Кумари, люди надеются избавиться от проблем и получить удачу.
“Кумари” переводится как “дева”. Она - земное воплощение богини Теледжу.
Настоящая Кумари рождается среди коренных жителей долины Катманду - невари. Она должна уметь безошибочно узнавать принадлежавшие ей раньше предметы, соответствовать 32 физическим параметрам - от цвета глаз до тембра голоса - и определенным показателям гороскопа.
Вот последняя Кумари, трехлетняя девочка, живая богиня, выбранная в сентябре.
]ОтсюдаЛучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
«И ты, и я —мы все имели честь
Мир посетить в минуты роковые
И стать грустней и зорче, чем мы есть.
Я не изгой, а пасынок России.
Я в эти дни —немой ее укор.
Я сам избрал пустынный сей затвор
Землею добровольного изгнанья,
Чтоб в годы лжи, падений и разрух
В уединенье выплавить свой дух
И выстрадать великое познанье.
Пойми простой урок моей земли:
Как Греция и Генуя прошли,
Так минет всё — Европа и Россия,
Гражданских смут горючая стихия
Развеется... Расставит новый век
В житейских заводях иные мрежи...
Ветшают дни, проходит человек,
Но небо и земля — извечно те же.
Поэтому живи текущим днем.
Благослови свой синий окоём.
Будь прост, как ветер, неистощим, как море,
И памятью насыщен, как земля.
Люби далекий парус корабля
И песню волн, шумящих на просторе.
Весь трепет жизни всех веков и рас
Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.»
Макс. Волошин «Дом Поэта» (264)
25 декабря 1926
Кара-Даг. Вид на Чертов Палец (Фалический смысл)
среда, 21 января 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Вспыхает небо, разбужая ветер,
Проснувший гомон птичьих голосов.
Проклинывая все на белом свете,
Я вновь бежу в нетоптанность лесов.
Шуршат зверушки, выбегнув навстречу,
Приветливыми лапками маша.
Я среди тут пробуду целый вечер,
Бессмертные творения пиша.
Но, выползя на миг из тины зыбкой,
Болотная зеленовая тварь
Совает мне с заботливой улыбкой
Большой орфографический словарь.
(С)
Проснувший гомон птичьих голосов.
Проклинывая все на белом свете,
Я вновь бежу в нетоптанность лесов.
Шуршат зверушки, выбегнув навстречу,
Приветливыми лапками маша.
Я среди тут пробуду целый вечер,
Бессмертные творения пиша.
Но, выползя на миг из тины зыбкой,
Болотная зеленовая тварь
Совает мне с заботливой улыбкой
Большой орфографический словарь.
(С)
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Маяковский курил сигарету,
заедал никотин пастилой
Слал проклятья оконному свету,
Клетки плавящему над головой.
Маяковский любил Сальвадора,
У которого триста харизм
И который на тонкой ладони
Рисовал каннибализм.
Маяковский плевал в небо,
Потому что кто-то чужой
Забирался по небоскребам
Трогать небо грязной рукой.
Маяковский рассыпан на части
И выброшен в мусорный бак
А глупые верят в счастье,
И умных убивают вот так.
Маяковский распят на антенне,
что над церковью вьется моей.
Маяковский - Христос поколенья,
Поколения красных дождей.
Поколения, где старое - страшно,
И о нем нам нужно молчать.
Поколенья, где новое - наше,
А кто против - того распять.
Маяковский убил время,
Маяковский ушел на восток.
Маяковский - певец государства,
Которое стерто в песок.
Если дождь - обязательно красный,
Красным - облако, красным - заря.
Что такое свобода, дети,
Если все на свете нельзя.
Маяковский писал марши
Для младенцев, марширующих дружно.
Эй! Если дожди умирают,
Значит, это кому-нибудь нужно???
(c)
заедал никотин пастилой
Слал проклятья оконному свету,
Клетки плавящему над головой.
Маяковский любил Сальвадора,
У которого триста харизм
И который на тонкой ладони
Рисовал каннибализм.
Маяковский плевал в небо,
Потому что кто-то чужой
Забирался по небоскребам
Трогать небо грязной рукой.
Маяковский рассыпан на части
И выброшен в мусорный бак
А глупые верят в счастье,
И умных убивают вот так.
Маяковский распят на антенне,
что над церковью вьется моей.
Маяковский - Христос поколенья,
Поколения красных дождей.
Поколения, где старое - страшно,
И о нем нам нужно молчать.
Поколенья, где новое - наше,
А кто против - того распять.
Маяковский убил время,
Маяковский ушел на восток.
Маяковский - певец государства,
Которое стерто в песок.
Если дождь - обязательно красный,
Красным - облако, красным - заря.
Что такое свобода, дети,
Если все на свете нельзя.
Маяковский писал марши
Для младенцев, марширующих дружно.
Эй! Если дожди умирают,
Значит, это кому-нибудь нужно???
(c)
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Не каждая новорождевочка
может стать заглядевушкой,
вырасти в головокруженщину,
достигнуть статуса неувядамы
и встретить старость мудрой улыбабушкой
(С)
может стать заглядевушкой,
вырасти в головокруженщину,
достигнуть статуса неувядамы
и встретить старость мудрой улыбабушкой
(С)
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
"Семейка Аддамс"
Ваш темный близнец — Вещь. Вы настолько же таинственны и необычны, как и удивительная бегающая рука из "Семейки Аддамс". Несмотря на абсолютную загадочность, магическим образом вы вызываете у людей умных и чувствующих необъяснимую симпатию. Никаких советов, кроме как не забывать стричь ногти мы тут дать не можем.
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Странное нынче Крещенье. Неправильное. Где те самые «крещенские морозы»? Оттепель стоит уже который день. Температура – плюсовая. Снег, поразмышляв туманно в виде вязкой каши, обиделся и сошел на нет. Даже громадные сосульки, выглядевшие еще позавчера такими угрожающими, рухнули в одну из ночей – и вот их уже нет. Даже не верится, что еще в воскресенье была поездка, лыжи и сугробы.
Вспомнилось, как в глубоком детстве возили меня в сельцо к двоюродной бабке. Уже напрочь не помню, где это находится. Но помню, что было оно небольшим – в три улицы и одну обширную рыночную площадь. Но, как и подобает уважающему себя селу, имело церковь – старенькую и удивительно уютную. Рядом (уж не знаю, чей замысел), напротив, был сельсовет и клуб, где в субботу крутили фильмы, а после были танцы для местной и заезжей молодежи. Про сельсовет местные острили: «У бога за пазухой!» Престарелую свою родственницу я неизменно называл «тетя бабушка», поскольку мне однажды объяснили, что ей я прихожусь внучатым племянником. И были они с дедом истово верующими, даром, что дед был партийным. В церковь все равно ходили. Дед – тайком, а бабка – явно, почитая все церковные праздники, молясь по нескольку раз в день перед домашним киотом, занавешенным удивительной красоты рушниками-самовязами и снабженным неугасимой лампадой. Огонек лампады помещен был в стаканчик алого стекла, что в ночи выглядело немного зловеще, а сам стаканчик висел на цепочках, немудряще сооруженных из соединенных канцелярских скрепок.
Вот там Крещенье проходило со всею зимней атрибутикой: при скрипящих морозах, горящих печах, с сугробами по самые оконницы и ветрами, уныло воющими в щели вьюшки. Уж не знаю, как испросила тетя бабушка разрешения у моих родителей, но повела она меня в церковь. Я пошел из чистого любопытства. Убранство ее показалось мне ослепительным – множество икон в богатых, медных и серебряных окладах с каменьями, напоминавшими разноцветные леденцы, целые костровища из тоненьких церковных свечек… Тетя бабушка решила, что раз уж я пришел в церковь, то непременно должен причаститься. И всю дорогу пока шли туда, поучала, что надо делать и как себя вести. Я с замиранием ожидал, когда же ОНО наступит? Служба шла и шла, батюшка голосил мощным басом, дьяк тенорком поддерживал ритуальное, певчие, из числа местных же, аккуратно и старательно вступали в нужное время, тетя бабушка, знавшая ритуал назубок, вполголоса вторила им. Я заглядывал ей в рот, пытаясь попасть хотя бы в «аллилуйя», и всякий раз не попадал, прискуливая только: «… и-я-ааа…». Потом служка вынес серебряную чашу с вином, в которое была накрошена просфора – маленькая булочка грибочком, с оттиснутым на шляпке символом. Дети начали подходить по очереди первыми. Я-то помнил наставления тети бабушки, но совершенно был не согласен с рядом моментов. И на традиционный вопрос батюшки о грехах, багровея заявил со всем хамством, присущим детям: «Велели сказать, что грешен!...» Поп не выдержал и усмехнулся в бороду. А потом он обходил ряды прихожан с кадилом, а второй служитель носил сосуд со святой водой и макая в нее кисть окроплял всех стоящих. Я взирал на это удивительное действо, приоткрыв рот. Естественно, брызги воды и попали в рот! И тут мне стало уж совсем противно: мало того, что всех так негигиенично поили из одной, пусть даже золоченной, ложечки сильно разбавленным вином с пресным, как глина, тестом, так еще и непонятно какой чистоты вода в рот попала! Я смачно плюнул на пол церкви. На меня грозно зашикали, тетя бабушка покраснела, как розаны на ее платке и, судорожно зажав мою руку, потащила вон. Больше в ту церковь я не ходил…
Вспомнилось, как в глубоком детстве возили меня в сельцо к двоюродной бабке. Уже напрочь не помню, где это находится. Но помню, что было оно небольшим – в три улицы и одну обширную рыночную площадь. Но, как и подобает уважающему себя селу, имело церковь – старенькую и удивительно уютную. Рядом (уж не знаю, чей замысел), напротив, был сельсовет и клуб, где в субботу крутили фильмы, а после были танцы для местной и заезжей молодежи. Про сельсовет местные острили: «У бога за пазухой!» Престарелую свою родственницу я неизменно называл «тетя бабушка», поскольку мне однажды объяснили, что ей я прихожусь внучатым племянником. И были они с дедом истово верующими, даром, что дед был партийным. В церковь все равно ходили. Дед – тайком, а бабка – явно, почитая все церковные праздники, молясь по нескольку раз в день перед домашним киотом, занавешенным удивительной красоты рушниками-самовязами и снабженным неугасимой лампадой. Огонек лампады помещен был в стаканчик алого стекла, что в ночи выглядело немного зловеще, а сам стаканчик висел на цепочках, немудряще сооруженных из соединенных канцелярских скрепок.
Вот там Крещенье проходило со всею зимней атрибутикой: при скрипящих морозах, горящих печах, с сугробами по самые оконницы и ветрами, уныло воющими в щели вьюшки. Уж не знаю, как испросила тетя бабушка разрешения у моих родителей, но повела она меня в церковь. Я пошел из чистого любопытства. Убранство ее показалось мне ослепительным – множество икон в богатых, медных и серебряных окладах с каменьями, напоминавшими разноцветные леденцы, целые костровища из тоненьких церковных свечек… Тетя бабушка решила, что раз уж я пришел в церковь, то непременно должен причаститься. И всю дорогу пока шли туда, поучала, что надо делать и как себя вести. Я с замиранием ожидал, когда же ОНО наступит? Служба шла и шла, батюшка голосил мощным басом, дьяк тенорком поддерживал ритуальное, певчие, из числа местных же, аккуратно и старательно вступали в нужное время, тетя бабушка, знавшая ритуал назубок, вполголоса вторила им. Я заглядывал ей в рот, пытаясь попасть хотя бы в «аллилуйя», и всякий раз не попадал, прискуливая только: «… и-я-ааа…». Потом служка вынес серебряную чашу с вином, в которое была накрошена просфора – маленькая булочка грибочком, с оттиснутым на шляпке символом. Дети начали подходить по очереди первыми. Я-то помнил наставления тети бабушки, но совершенно был не согласен с рядом моментов. И на традиционный вопрос батюшки о грехах, багровея заявил со всем хамством, присущим детям: «Велели сказать, что грешен!...» Поп не выдержал и усмехнулся в бороду. А потом он обходил ряды прихожан с кадилом, а второй служитель носил сосуд со святой водой и макая в нее кисть окроплял всех стоящих. Я взирал на это удивительное действо, приоткрыв рот. Естественно, брызги воды и попали в рот! И тут мне стало уж совсем противно: мало того, что всех так негигиенично поили из одной, пусть даже золоченной, ложечки сильно разбавленным вином с пресным, как глина, тестом, так еще и непонятно какой чистоты вода в рот попала! Я смачно плюнул на пол церкви. На меня грозно зашикали, тетя бабушка покраснела, как розаны на ее платке и, судорожно зажав мою руку, потащила вон. Больше в ту церковь я не ходил…
вторник, 20 января 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
В течение праздничных дней нас так активно "окучивали" отечественной версией "Трех мушкетеров", что сегодня мне приснился кардинал Мазарини. С пронзительным лицом Гоголя! 
понедельник, 19 января 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Какой же отличный день! Был. Вчера. Потому, что сегодня еле встал на ноги. Ой-ой! Вот это крепатура! Обнаружил, что у меня имеются ноги, спина и плечи. А все они, лыжи!
Но отменно провели выходной! Собралась насколько разношерстная, но довольно веселая компания: четверо мужчин и две разновозрастные дамы. Своих лыж у меня не было, но у приятеля нашлись мне и по росту и по размеру. Он их загодя смазал, обработал и проверил, так что с этим проблем не возникло.
Ехали недалеко: в пригороде, ввиду поселеньица с виноградниками, есть такая холмистая местность, давно, видимо, облюбованная сторонниками зимнего «покаталочного» спорта. Там даже имеются парковка (частично – крытая и платная) и крохотная частная мини-гостиница. А еще – столики под навесом и барбекю при них.
Поехали на двух авто. Моим вкладом в общее дело были два больших термоса с бульоном и какао (иных напитков не брали, и, как потом выяснилось, правильно сделали), и килограмма два бутербродов – на все вкусы.
Погода была отменная! Легкий морозец, солнце, и немного… даже не ветрено, а так – ветровато. Ну, теплые, громоздкие и сковывающие куртки оставили в машине, отправились осваивать холмы в свитерах. Поначалу, с непривычки, мои лыжи устроили «праздник непослушания»: двигались как хотели, куда хотели, и совершенно автономно от меня, палок и друг друга. Это, конечно, было сродни цирковому представлению для всего коллектива! Но когда все начало налаживаться и я перестал падать от одного только взгляда на трамплинчик ростом по колено, резко испортилась погода. Наползли тучи и из них нас начало чем-то колючим осыпать. А я и так напоминал уже снежную бабу. Вернее – деда. В общем, пора было сворачиваться. Хорошо, что догадался взять запасной свитер – тут же и переоделся. Дамы – просто почистились немного, благо, на лыжах стояли прочнее, и надели куртки. Потом решили немного отдохнуть и посидеть подле пылающего зева барбекю. Но хозяйка сего заведения начала возражать против еды принесенной с собой. Сговорились, что питье возьмем у нее. Надо же и им зарабатывать?
Ну по сто грамм «Абсолюта» - четверым и по банке безалкогольного пива – водителям… Но как же в масть пришлись оба термоса и бутерброды!
Когда ехали назад, почти стемнело. И ощущалась только усталость и постепенно тающий азарт. После горячего душа прошло и это. Но с утра!... Пришлось вызвать такси, чтобы добраться до места работы. На рейсовом бы я не доехал. Да и до него бы не дошел! Надо попросить кого-то из коллег по окончании работы подбросить меня до дома
Но отменно провели выходной! Собралась насколько разношерстная, но довольно веселая компания: четверо мужчин и две разновозрастные дамы. Своих лыж у меня не было, но у приятеля нашлись мне и по росту и по размеру. Он их загодя смазал, обработал и проверил, так что с этим проблем не возникло.
Ехали недалеко: в пригороде, ввиду поселеньица с виноградниками, есть такая холмистая местность, давно, видимо, облюбованная сторонниками зимнего «покаталочного» спорта. Там даже имеются парковка (частично – крытая и платная) и крохотная частная мини-гостиница. А еще – столики под навесом и барбекю при них.
Поехали на двух авто. Моим вкладом в общее дело были два больших термоса с бульоном и какао (иных напитков не брали, и, как потом выяснилось, правильно сделали), и килограмма два бутербродов – на все вкусы.
Погода была отменная! Легкий морозец, солнце, и немного… даже не ветрено, а так – ветровато. Ну, теплые, громоздкие и сковывающие куртки оставили в машине, отправились осваивать холмы в свитерах. Поначалу, с непривычки, мои лыжи устроили «праздник непослушания»: двигались как хотели, куда хотели, и совершенно автономно от меня, палок и друг друга. Это, конечно, было сродни цирковому представлению для всего коллектива! Но когда все начало налаживаться и я перестал падать от одного только взгляда на трамплинчик ростом по колено, резко испортилась погода. Наползли тучи и из них нас начало чем-то колючим осыпать. А я и так напоминал уже снежную бабу. Вернее – деда. В общем, пора было сворачиваться. Хорошо, что догадался взять запасной свитер – тут же и переоделся. Дамы – просто почистились немного, благо, на лыжах стояли прочнее, и надели куртки. Потом решили немного отдохнуть и посидеть подле пылающего зева барбекю. Но хозяйка сего заведения начала возражать против еды принесенной с собой. Сговорились, что питье возьмем у нее. Надо же и им зарабатывать?
Ну по сто грамм «Абсолюта» - четверым и по банке безалкогольного пива – водителям… Но как же в масть пришлись оба термоса и бутерброды!
Когда ехали назад, почти стемнело. И ощущалась только усталость и постепенно тающий азарт. После горячего душа прошло и это. Но с утра!... Пришлось вызвать такси, чтобы добраться до места работы. На рейсовом бы я не доехал. Да и до него бы не дошел! Надо попросить кого-то из коллег по окончании работы подбросить меня до дома
воскресенье, 18 января 2009
Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Все, решено - едем с приятелями за город! С лыжами! Отменный наст!
Давненько не брал я в руки шашек! В смысле: не ходил на лыжах. Вот и будет повод вспомнить, как это делается!
Вернусь, расскажу.
Давненько не брал я в руки шашек! В смысле: не ходил на лыжах. Вот и будет повод вспомнить, как это делается!
Вернусь, расскажу.