Вчера опять весь день дождь. Да не просто – а ливневый! И, кажется, погромыхивало.
Никуда не пошел. Но нашлось отличное занятие дома: сосед ездил куда-то в села, и привез огромное количество овощей. Поскольку хранить их особо негде, часть распродал всем желающим. Не без выгоды для себя, но все же дешевле, чем на рынке. Но, в конечном счете, и бензин и идея были его. Ну а раз овощи есть, то их надо есть. Предварительно приготовив. Стушил картофель в кефире с чесноком (вот где забытый пакет кефира пригодился!), нажарил цветной капусты в кляре, решил приготовить икру из баклажан, полусырую – с просто протертыми перцем, луком, томатами и чесноком.
- **чка, деточка! (деточка – это я. Соседка меня неизменно именно так зовет.) – А зачем ты фаршик в дуршлаг кладешь?
- Чтобы лишний сок стекал. Не люблю слишком жидкую икру.
- Так если оно тебе не нужно, можно я им свой соус разбавлю?..
… У нас никогда и ничего не пропадает! Пока вожусь со всем этим, невольно возвращаюсь мыслью к вчерашнему разговору. Нет, я не неудачник. Я просто принадлежу к числу тех чудаков, которые есть и будут в каждом поколении. Которые нужны, чтобы жил неповторимый дух нашего города. А может, они и есть этот самый дух? Льщу себе, думая так.
Вечером сижу на балконе, вполне умиротворенный. Курю, и, щурясь, вглядываюсь в арку входа. В ней, как в багетной рамке, на освещенном пятачке улицы – мокрые ветки деревьев, похожие на струи сигаретного дыма, в белесом свете уличного фонаря. Иногда в проеме мелькает торопливая тень позднего прохожего с зонтом, наклоненным вперед, навстречу струям дождя.
Если бы была хорошая погода, можно было бы взять велосипед, и отправиться в парк. У отца был автомобиль, - «Нива» идиотского красного цвета. Но потом мы с ним попали в аварию. Просто чудом остались живы и относительно целы. Больше желания заводить авто у меня не появлялось. Да и не любят у нас во дворе автомобили – независимо от марки. Другое дело – велосипед. «Дешево и с пользой для здоровья»! Когда я, возвращаясь, веду его через двор, с таким видом, как будто веду под уздцы кабардинца, бабулечки, сидящие во дворе и на балконах, поглядывают на меня ласково и одобрительно. А стойло его – в общей прихожей, в алькове, где еще несколько лет назад стоял невыразимо огромный и старый книжный шкаф. С ограненными стеклянными дверцами, которые, поднимаясь, вдвигались внутрь полки, и весь изукрашенный завитушками… В детстве я любил высматривать в этих узорах рожицы: то комические, то злобные. А потом мы начали замечать у изножия шкафа кучки бежевой пыли. Распроклятый шашель добрался до антикварного чуда. Не помогало ничего и, опасаясь, что аппетит злобных жучков распространится на более современную мебель, шкаф решили сжечь. В разобранном виде его выносили со двора, как дорогого покойника. А теперь в этой нише, задернутой занавеской в тон обоям, живет мой велосипед.
… А еще я мог бы НЕ пойти в парк кататься…